SINCERELY MINE

В любом городе стараюсь попасть на барахолку, поскольку считаю их концентратом городского духа, но –

но упаси боже от барахолок официальных, причесанных и выхолощенных, распятых в глянцевых путеводителях со всем возможным тщанием; жизни в них столько же, сколько в лакированном срезе можжевельника, ставшего жертвой охотников за сувенирами.

Вообще-то говоря, сувениры эти – еще так коробочка смерти, сплошные на-грани-вымирания, можжевельник, кораллы, слонам вот тоже нелегко… Сама концепция сувенира – ненужная мелочь, купленная (или отломанная, или украденная) на память – порочна. Вещи должны быть уместными, у вещей должна быть задача, вещи должны работать – и семья старомодных фарфоровых котиков на полочке в моей гостиной со мной полностью согласна. Место, заполненное сувенирами, уныло и затхло дышит, я боюсь таких мест.

Киевским блошиным рынкам эдакая беда пока что не грозит – большая часть посетителей барахолки на Петровке – вполне успешной реинкарнации Куреневской – приходят сюда по делу: одеться, купить запчасть для автомобиля, обновить посудный ряд, поговорить опять же, пообщаться, вздохнуть кому-то о трудных временах.

Да, разогнанная Куреневка, вылупившись заново на мосту, расползлась и разрослась – каждые выходные сюда приходят новенькие – робкие бабушки, показательно бодрые дедушки – сумки на колесиках полны сокровищ, бережно замотанных в газеты; многоопытные берут с собой складные стулья, зонтики от солнца, бутерброды. Товар для покупателя заворачивают в многократно стиранный пакет, уже и полинявший от времени – пакеты получше берегут для дома.

Обычная цена тут рубль или сколько-дашь, торг уместен, претензии к качеству считаются дурным тоном. Медицинские банки, авоськи, обломки часов, подшивки Крестьянки, каталог Отто, молотки, графины, велосипеды, ролики – музей одного города и многих прошлых жизней, возможно, счастливых и уж точно похожих. Останки этих жизней на земле, вперемешку, и люди, торгующие ими, живут по-прежнему тридцать лет назад, – и потому на неприлично новый порш кайенн, пробирающийся сквозь толпу, смотрят не больше чем на самолет в небе, это слишком далеко.

Я только думаю все – чем будут торговать на барахолках лет тридцать спустя? Ведь нынче никто так не делает – чтобы вещь служила сотню лет.

Те же пакеты сейчас – и трех стирок не выдержат, поди.