Обычная ваша взрослость вовсе не в умении отказать, и не в таланте купить презервативы не смущаясь, и не в страшных сказаньях, падающих в голову неизвестно откуда, неведома куда уходящих, стоит только расслабиться, только сделать усилия без усилия, только разбить себя на массу составных частей, как текст, незамутненный, чистый, кристальный, мягкий как пух, душистый, потечет из рук ваших медом многоцветным – бери, глотай, читатель.
Несем бред как средство лечения от жизни, прививка, необходимая, нужная организму, ослабленному постоянными приступами любви – так, в общем, был поставлен Машеньке диагноз человеком в золотых очках.
Да, в очках в золотой оправе доктор, седовласый, пожилой, с умным носом – точь-в-точь как вы его вообразили при словах старый доктор – прокашлялся (не по-деловому, не для вида, а просто, чтоб прочистить горло, такая редкость нынче), прокашлялся и сказал, твердо и крепким голосом – вам стоит сделать прививку от жизни. Ваш организм изрядно ослаблен любовью, любовь сочится сквозь ваши поры, ослабляя тело, душу и разум, да, разум – а это вредно. И добавил, сморщившись жалостливо – я не понимаю, как вы жили до сих пор.
А непонятно, как жила девочка Машенька. Девочка Машенька отличалась крайним невезением в личной жизни. Скажем больше – личная жизнь терпеть ненавидела Машеньку. Она пинала ее ногами, она зажимала ей пальцы между дверями, она закрывала ее в лифте на ночь, она была серой и пахла тухлятиной.
Да. Девочке Машеньке очень не везло в личной жизни, хотя она была ничем не хуже других – руки ноги голова, разговор о Шопенгауэре, хлопнуть ресницами, и запястья у нее были не толстые.
Не будем говорить экивоками – в жизни Машеньки не хватало любви. То есть, любви в ее жизни как раз было много, она просто хлюпала этой любовью, расплескивала ее повсюду – пожилой врач в золотых очках даже поставил ей диагноз, отравление организма любовью, вот что. Но ей некуда было девать эту любовь, вот в чем была проблема. Да, отсутствовал в ее жизни объект любви.
В окнах дома напротив по вечерам пара кружилась в вальсе, и в такие моменты Машеньке казалось, что жить вовсе не стоит, не стоит даже пытаться сделать прививку, в такие моменты любовь сочилась сквозь поры Машиного тела и пачкала идеально вымытый пол, парами клубилась по комнате, оседала на кровати и мебели. Маша вздыхала. В сумке с собой она всегда носила штопор и купальник, и вот что еще – у нее были подруги.
- Я своего слепила из пластилина, - похвасталась подруга. – Немного неудобно – в постели временами части отваливаются.
- Какие части, - меланхолично уточнила Машенька. В ее голове настойчиво билась смутная, неоперившаяся мысль, и Машенька старалась ее не спугнуть.
Подруга захихикала, а Машенька поняла, что нужно делать.
Машенька, Машенька, милая Машенька, я не буду скрывать, я очень ей симпатизирую, этой девочке, этой девочке, желавшей любви и счастья. Счастье лепится самостоятельно.
Берется и лепится
Кусочек к кусочку, ломтик к ломтику. Пальцами разминай.. следи, чтобы руки были теплыми.
Машенька пошла в магазин, где купила следующие вещи – килограмм куриных окорочков, суровые черные нитки, немножко глазури и еще клей и много-много шерстяного вельвета.
Потом она пришла домой и достала заветный журнал – Вог за 2006 год, где со страницы 240 белозубо и ласково ей улыбался мужчина ее мечты, воплотившийся в теле Дэвида Бэкхема. Она бережно разложила все купленное на столе и долго всматривалась в картинку.
После чего Машенька, задумавшись, выкроила две ноги, две руки и голову, и еще кое-что. К вечеру мужчина был готов. Красивый, высокий, он открыл глаза, встал, подошел к Маше – а у нее, между тем, очень сильно заколотилось сердце – подошел и, улыбнувшись, сказал: «Я люблю Вас. Маша».
Так в жизнь Маши пришло счастье. По вечерам.
- Мой нежный и скромный малыш, пузатенький, карапузенький, пузенько-поленький, тайноголенький, - пела Машенька по вечерам, - Прижму к самому сердцу, самому что ни на есть, внутреннему, кровавому, горячему, красному, алому, вишнево-золотому-ому-ом-мани-падме-хуммм
«У него сердце в кончиках пальцев, потому он так ласкает и целует, и губы у него теплые», - шептала она телефонной трубке. Телефонная трубка вежливо гудела в ответ.
Шушру шуршу шушушушуш.
